Семейное предание

Главная страница ˃˃ Библиотека

СЕМЕЙНОЕ ПРЕДАНИЕ

Ольга Дмитриевна Форш - ближайшая родственница нашей семьи, причем родство это двухстороннее: она приходилась двоюродной сестрой моему отцу и была замужем за родным братом моей матери. Ольга Дмитриевна урожденная Комарова. Прежде всего, нужно сказать о наших общих с нею предках и, в первую очередь, о Виссарионе Саввиче Комарове. Виссарион Саввич Комаров был военным инженером, участвовал в Бородинском сражении, после ранений был уволен в почетную отставку и служил начальником Белорусского почтового тракта, связывавшего в первой половине XIX века Петербург с Украиной через белорусские земли. По этому тракту многократно проезжали в бытность моего прадеда начальником и Пушкин, и Гоголь, и Шевченко,

Виссарион Саввич был отцом многочисленнейшего семейства: у него вырастало 17 детей: 3 дочери было от первой жены, урожденной Богданович; 7 сыновей и 7 дочерей от второй - Феодосии Леонтьевны Доливо-Добровольской (отсюда четверть украинской крови в Ольге Дмитриевне, о чем она нередко напоминала).

Бабка Федосья Доливо (так она названа в повести «Сумасшедший корабль») была героическая женщина: в 15 лет она стала женою уже немолодого вдовца и самоотверженно воспитала все его потомство. Из семи сыновей Виссариона Саввича пятеро стали впоследствии генералами, двое не дожили до производства в высокий чин: один, Владимир, погиб поручиком в Севастополе, другой, Леонтий, умер молодым полковником генерального штаба1. Моя бабушка была одной из десяти дочерей Виссариона Саввича.

Из числа ее братьев наиболее прославился Александр Виссарионович, завоеватель Кушки, преданный за это военному суду. Александр Виссарионович был вынужден выйти в отставку и стал видным ученым - археологом и нумизматом2. Отец Ольги Дмитриевны, Дмитрий Виссарионович - боевой командир, всю жизнь служил на Кавказе, много содействуя замирению этого края. Последний его чин - генерал-лейтенант. Женился он на уроженке Тифлиса Нине Шахэтдиновой3, азербайджанке по фамилии, грузинке по имени и армянке по религии. Мать умерла, когда Ольге Дмитриевне не исполнилось и трех лет4. Родственниками со стороны матери Ольге Дмитриевне приходятся известный естествоиспытатель - философ Павел Александрович Флоренский и ныне здравствующий Ираклий Луарсабович Андроников.

Двоюродным братом Ольге Дмитриевне со стороны ее отца был и ставший затем президентом Академии наук СССР Владимир Леонтьевич Комаров, сын рано умершего Леонтия Виссарионовича. Оля Комарова, оставшаяся круглой сиротой в 8 лет, получила воспитание в Николаевском сиротском институте в Москве, в том здании, где ныне Дворец Труда.

Мой отец, Александр Павлович Мещерский, хотя и был ей лишь двоюродным братом, стал ей особенно близок именно в годы учения в институте. Ее многочисленные родные братья учились в закрытых кадетских корпусах по различным городам и поэтому могли навещать сиротку-сестру только изредка. Отец же мой, в те годы проходивший специальные высшие агрономические курсы при Петровско-Разумовской сельскохозяйственной академии (ныне Тимирязевской), мог бывать у своей юной кузины постоянно. И когда в 1891 году Ольга Дмитриевна окончила институт, она поехала к моему отцу в старое комаровское гнездо Долгушку, где отец в то время, будучи учеником и последователем известного писателя-народника Александра Николаевича Энгелъгардта, организовывал культурное сельское хозяйство. Незадолго до этого появилась и первая книга моего отца - "Письма деревенского хозяина".

В Долгушке Ольга Дмитриевна провела более года. Впечатления, воспринятые ею тогда в заброшенной белорусской деревне, отразились в позднейшие годы в ее художественном творчестве, например песня крестьян-волочебников», ходивших «со славою» по деревням в весенние праздники: «Волоцебницки волоцилися, по студеной воде промоцилися». Из Долгушки уже в 1892 году Ольга Дмитриевна, следуя призыву Л.Н. Толстого, отправляется «на голод»: участвует в организации бесплатных общественных столовых для голодавших крестьян Рязанской губернии.

 В 1893 году Ольга Дмитриевна попадает в Петербург и здесь начинает учиться живописи в студии академика Павла Петровича Чистякова. Со своим будущим мужем и его родными Ольга Дмитриевна впервые встретилась 5 февраля 1894 года на свадьбе Эдуарда Эдуардовича Форша с Верой Измаиловной Срезневской, младшей дочерью прославленного академика, филолога-слависта. Комаровы находились в свойстве со Срезневскими, и поэтому и Ольга Дмитриевна и мой отец оказались в числе приглашенных на свадьбу со стороны невесты. Здесь и завязалось знакомство Ольги Дмитриевны с ее будущим мужем, тогда поручиком саперного батальона, двадцатисемилетним Борисом Эдуардовичем Форшем.

Несколько слов о Борисе Эдуардовиче и его семье Он был вторым сыном генерала Эдуарда Ивановича Форша. Эдуард Иванович происходил из интернациональной петербургской семьи, учился он в Инженерном училище почти в те же годы, что и братья Достоевские и братья Тотлебены. Имя Эдуарда Ивановича Форша записано на золотых досках в двух военных академиях: Инженерной и Генерального штаба. В последние годы своей службы Эдуард Иванович, видный ученый-геодезист, занимал пост начальника геодезического управления главного штаба и шефа корпуса военных топографов. Борис Эдуардович мечтал последовать военно-ученому призванию своего отца. Учился Борис Эдуардович в Филологической гимназии, рядом с университетом, затем кончил Инженерное училище. Однако, еще находясь в гимназии, он перенес тяжелую мозговую травму: в школьнической возне его столкнули с высокой лестницы, он больно ударился головой о каменные ступени, получил сильное сотрясение мозга и с тех пор стал страдать мозговыми припадками, особенно мучившими его во время экзаменов. Из-за этой болезни он и не смог держать экзамены в Инженерную академию и вынужден был выйти офицером в армейский саперный батальон, проходя службу по большей части в тогдашних пограничных военных округах: в Остроленко, в Варшаве, в Киеве. Дядя Борис Эдуардович всегда был человеком немного «не от мира сего». Своей военной службой он тяготился Зато был незаурядным поэтом-переводчиком. В те годы нередко появлялись в печати талантливые его переводы преимущественно детских стихов немецкого поэта Вильгельма Буша и других. В 1904 году он вышел в отставку, предвидя, что киевский саперный батальон может быть двинут царским правительством против массовых революционных выступлений народа. С тех пор он занимался разной малооплачиваемой частной службой, и семья их жила далеко не богато. В 1914 году Борис Эдуардович был призван в действующую армию в чине подполковника и провел всю первую мировую войну на фронте. После Великой Октябрьской революции он становится одним из первых организаторов военно-инженерной службы в Красной Армии. Погиб он в Киеве в начале 1920 года от сыпного тифа, оставив после себя мастерски выполненный  стихотворный перевод обеих частей гетевского Фауста, затерянный во фронтовых неурядицах гражданской войны.

Мои родители впервые встретились друг с другом в тот же день, 5 февраля 1894 года, однако женился мой отец на Ольге Эдуардовне Форш, кстати сказать, тоже учившейся рисунку и живописи у П. П. Чистякова, лишь 11 лет спустя, в 1905 году. И наша семья тогда составила в сущности одну семью с семьей Форшей. Ольгу Дмитриевну, тетю Олечку, как мы ее называли, я начинаю помнить с того же времени, как помню самого себя. Сохранилась выцветшая любительская фотография от лета 1906 года. На ней изображена Ольга Дмитриевна со мною в возрасте 7 месяцев и моим двоюродным братом Дмитрием Борисовичем, Димой, который был старше меня на 16 месяцев. Мы сидим все трое на садовой скамейке в сельце Логи Смоленской губернии, где мы все тогда жили.

Мне запомнилась припевка, которою тетя Олечка забавляла Диму: "Дима - кот, Дима - крот, Дима - толстый бегемот". Хорошо помню я и сказки, которые тетя Олечка, импровизируя, рассказывала мне и моим сестрам. К сожалению, лишь немногие из этих сказок потом были ею обработаны и напечатаны.

А вот еще отрывочное воспоминание, относящееся к 1914 году: Ольга Дмитриевна в нашей петроградской квартире расположилась, скрестивши ноги по-восточному, на широкой тахте в гостиной и философствует. В память мне врезалась фраза, произнесенная с неповторимой интонацией: "Что такое добро? Что такое зло?»

Осенью 1915 года меня из смоленской деревни привезли в Петроград для поступления в первый класс гимназии (немецкой Катариненшуле). Остальные домашние продолжали еще жить в деревне. Я поселился один у нашей тети Мальвины Эдуардовны Форш (сотрудницы Библиотеки Академии наук). Горестно переживая разлуку с близкими и непривычную обстановку, я целые дни тосковал и плакал, И вот как-то заходит Ольга Дмитриевна и, увидя меня, говорит: «Ну как не стыдно плакать! Вот у меня дядю Борю на войну взяли, а я ведь не плачу!»

И мне действительно стало стыдно, и я замолчал.

Особенно хорошо помню я встречи с Ольгой Дмитриевной в 1921-1929 годах, когда я кончал среднюю школу, а затем учился в университете и проходил филологическую аспирантуру. В 1921-1924 годах Ольга Дмитриевна жила в Доме искусств на углу Невского проспекта и Мойки, описанном ею в «Сумасшедшем корабле". Комната, которую она занимала с сыном Димой, помещалась на четвертом этаже с окнами на самый угол Невского. Когда смотришь из окна, кажется, что тротуар Невского под самыми твоими ногами. Комната была абсолютно круглой, и в ней не было ни одного угла - некуда было бы ставить провинившихся, если бы таковые нашлись. Напротив, у моста, виднелся керосиновый ларек, около которого нередко выстраивались очереди.

В эти годы Ольга Дмитриевна работала над романом "Одеты камнем". Естественно, в наших разговорах преобладали историко-революционные темы. Ольгу Дмитриевну постоянно навещали как другие обитатели "Сумасшедшего корабля», так и литераторы, жившие в городе. Помню встречи с Ивановым-Разумником, Корнеем Ивановичем Чуковским, поэтом и переводчиком Юрием Вадимовичем Верховским, с ныне здравствующим поэтом Надеждой Александровной Павлович, с художницей Щекотихиной, невестой Ивана Яковлевича Билибина. Невеста собиралась тогда ехать к жениху в Каир, где тот в те годы расписывал дворец египетского хедива Фуада.

В 1925 году Ольга Дмитриевна переехала на Литейный, дом 9. Там писались «Современники". Оттуда Ольга Дмитриевна Форш уезжала в 1927 году в заграничное путешествие. Помню, как, вернувшись из Европы, она с неподдельной живостью передавала свои свежие впечатления, затем отраженные ею в книге очерков "Под куполом». Ольга Дмитриевна неизменно дарила мне в те годы первоиздания своих книг с автографами. Несказанно жаль, что в дальнейших перекрестах судьбы эти дорогие для меня подарки погибли. Нередко случалось присутствовать при чтении и обсуждении произведений Ольги Дмитриевны, например пьесы "Равви» в Вольфиле, пьесы «Причальная мачта» в помещении Военно-политической академии имени Толмачева на Тучковой набережной и других.

В 1932 году мне пришлось по не зависевшим от меня обстоятельствам на несколько долгих десятилетий расстаться с Ленинградом. Я смог бывать в нашем городе лишь очень редко, кратковременными наездами. И столь же редкими стали наши встречи с Ольгой Дмитриевной. Жила она тогда уже в квартире на канале Грибоедова. Здесь шла работа над «Радищевым», над «Михайловским замком», над «Первенцами свободы». И снова, как и раньше, в самые трудные и тяжелые моменты жизни я встречал и ощущал столь же действенную поддержку и помощь со стороны Ольги Дмитриевны.

Помню, что зимою 1951 года мне посчастливилось сопровождать Ольгу Дмитриевну в Кировский театр (она была тонкий знаток и ценитель балета) на спектакль «Медный всадник». Последняя наша встреча состоялась уже незадолго до ее смерти, осенью 1961 года. Я присутствовал при последнем свидании Ольги Дмитриевны с моей матерью, с которою она всю жизнь хранила завязавшуюся между ними еще в юности искреннюю, тесную дружбу.

Ольга Дмитриевна прожила долгую и славную жизнь. И вся жизнь ее была неразрывным звеном в смене поколений, в ходе истории создававших великую культуру нашей Родины, прославлению которой был отдан весь талант, все самоотверженное и самозабвенное творчество неустанной труженицы в искусстве слова.


Никита Александрович Мещерский

Из сборника «Ольга Форш в воспоминаниях современников», Л., 1974, с. 38-44.

 

1 Л.В. Комаров умер 16.01.1871, будучи не полковником, а штабс-капитаном генштаба.

2 А.В. Комаров не был предан военному суду и не был отправлен в отставку после завоевания Кушки в 1885 г. Напротив, за эту победу он был награжден золотым оружием с надписью "за храбрость", а в отставку вышел в 1891 г.

3 В других источниках девичья фамилия матери О.Д. Форш - Шадинова.

4 Сама О.Д. Форш в своих воспоминаниях "Дни моей жизни" писала: "Мне было несколько месяцев, когда моя мать, молодая армянка, оставив меня па попечении няни и денщиков, уехала с отцом в Петербург, где внезапно умерла от холеры".

 

Примечания А.Ю. Апеля.